Никонов Павел Николаевич

Вопрос о влиянии строительных правил на архитектурные формы был затронут мадридским международным конгрессом зодчих в 1904 году. Еще тогда высказывались пожелания, чтобы строительное законодательство регулировало и эстетическую сторону городского строительства, и чтобы, наряду с нормами против нездоровья и непрочности строений, были выработаны нормы, защищающие города от художественной беспорядочности. С этого времени различные национальные конгрессы по охране памятников старины высказывались в том смысле, что все ходатайства о новых постройках и перестройках вблизи исторически замечательных памятников искусства, а также на улицах и площадях исторического значения, после рассмотрения их органами строительного и полицейского надзора, должны подвергаться рассмотрению особых советов; приводилось, и не без основания, мнение, что строительно-полицейский надзор не всегда в силах предотвратить обезображивание и художественную беспорядочность, вносимые в общую картину новыми зданиями, внешность которых резко отделяется от стильности памятника; указывалось даже, куда именно должен направиться художественный надзор; рекомендовалось обращать внимание на высоту строений, форму крыши, брандмауэры, надстройки, а также на обработку и цвет строений; для сохранения картинности рекомендовалось в необходимых случаях оставлять незастроенными площади; наконец, были предложения организовать особый архитектурно-художественный надзор.
Энергичная агитация в пользу надзора за художественным развитием городов не оказалась бесплодной. Многие организации по охране памятников старины расширили свои программы и добились распространения своей деятельности на здания, лежащие вокруг памятников, находящихся под их защитой. В то же время во многих европейских городах начали вводиться особые советы, в обязанность которых входит давать заключение относительно эстетической приемлемости новых построек. Примеры ежегодного обезображивания художественного облика улиц и городов вынуждают государства и города в той или другой форме — до предъявления определенных художественных требований включительно — вмешиваться в художественное развитие городов, и принципиальный спор о вмешательстве сводится теперь к спору о пределах его.
У нас положение затронутого вопроса несколько иное: в Европе государство, признав необходимость вмешательства в строительство в интересах эстетики, передало право осуществления его городам, которые и работают в этом направлении; в России, наоборот, большую активность проявило государство, города же мало заботились о сохранении художественности своего облика.
Только в последние годы необходимость борьбы с художественной беспорядочностью становится, видимо, очевидной и для городских правящих кругов. По крайней мере в проекте обязательного постановления по строительной части Петрограда, который был одобрен городской думой еще в 1909 году и который предполагалось подвергнуть пересмотру в прошлом году, имеются нормы для урегулирования и художественной стороны улиц.
Как известно, утверждение планов и фасадов частных зданий в городах, на которые распространяется Городовое положение, принадлежит, за немногими ограничениями, городским управам. Право управ утверждать фасады ограничено в отношении общественных зданий, а для Петрограда и в отношении всяких зданий, выходящих на некоторые улицы: в этих случаях проекты или утверждаются техническо-строительным комитетом министерства Внутренних Дел, или поступают на Высочайшее усмотрение). Норм, касающихся фасадов, в общеимперском законодательстве нет, — кроме общего указания, что фасады подлежат рассмотрению определенных органов. Такие нормы имеются только для частных построек в городах, на которые не распространяется действие Городового положения. По правилам), установленным для таких городов, частные здания строятся по изданным для них Высочайше утверждённым фасадам. Так как постройка может быть произведена в большей и меньшей величине, с уменьшением числа окон и размеров их, то устанавливаются минимальные размеры ширины и высоты окон, размеры простенков, высота строения; требуется, чтобы украшения окон заимствовались из Высочайше утверждённых фасадов, и пр. Для всех возводимых по линии улиц строений, не имеющих правильных архитектурных фасадов, устанавливается высота кровель, и желающим иметь кровли указанной высоты разрешаются фасады без фронтонов, колонн и пилястр, а желающие иметь дома с фронтонами должны придерживаться высоты, указанной на фасаде; деревянные заборы на главных улицах должны делаться также по изданным рисункам — словом, чуть ли не преподаются элементарные сведения из учебника архитектуры. Но нас пока не интересует содержание норм и то, оправдали ли они возлагавшиеся на них законодателями надежды; мы констатируем лишь факт законодательного вмешательства в домостроительство с архитектурно-художественной стороны.
Затронутый нами вопрос не раз был предметом рассмотрения государственных органов и заинтересованных общественных организаций. В своё время в Петрограде много разговоров вызвало предписание градоначальника о том, чтобы городская Управа не утверждала проектов общественных и частных зданий, фасады которых украшены какими-нибудь выступами, выходящими за плановую линию. Такое категорическое решение вопроса о выступах подвергалось обстоятельной критике. Не без основания указывалось, что при постройке двух зданий — одного без выступов по линии улицы, а другого с выступами, но с отступлением вглубь участка на величину выступа — ломается линия улицы, чем наносится ущерб её красоте. Этот вопрос обсуждался в особой комиссии по рассмотрению Устава Строительного, в Императорском Петроградском о-ве Архитекторов, в обществе Гражданских Инженеров, наконец, в Техническо-Строительном Комитете мин. Вн. Дел, который и выработал компромиссный проект норм, регулирующих выступы и выносы). Однако, проект этот законодательной санкции не получил, и вопрос остался в прежнем неопределённом положении. И в данном случае для нас интересен факт решения законодательным путём вопроса об упорядочении в архитектурном отношении фасадов, какими бы причинами он вызван ни был.
Наконец, скажу еще несколько слов об отношении наших зодчих к рассматриваемому вопросу. Отношение это до некоторой степени определилось в прениях по поводу доклада) „О сохранении художественного облика городов” на IѴ-м съезде русских зодчих. Прения свелись к принципиальному вопросу: допустимо ли законодательное вмешательство в художественное развитие городов, или нет. Большинство зодчих ответило отрицательно: лучший художник — время, и регистрация стильности — покушение на свободу творчества. Результат прений не дал определённой резолюции по существу доклада; съезд ограничился пожеланием, чтобы зодчие заботились о сохранении гармонии стиля новых зданий с общим художественным обликом городов. При этом съезд не отрицал явного обезображивания городов новыми строениями и начавшегося процесса художественной деформации городов, с которым необходимо бороться. Быть может, при постановке вопроса в том смысле, что города необходимо защищать от явного обезображивания, результаты были бы иные.
Таким образом возможность влияния законодательным путём на архитектурно-художественную сторону городского домостроительства признавалась государством и не отрицалась в некоторых кругах зодчих; и если в постановлениях наших городов нет ещё норм в этом смысле, то причина этого, помимо общих причин нашего постоянного запаздывания, отчасти заключается в том, что ещё не ликвидирован принципиальный спор о законодательном вмешательстве. Продолжают бояться того, что местные постановления пагубно отзовутся на развитии архитектурных форм, и указывают, что они вызовут, кроме повышения стоимости земли и ренты, и удорожание себестоимости.
Первый довод имеет, бесспорно, глубокие основания; но значение его будет тем менее, чем осмотрительнее будут указаны пределы вмешательства. Едва ли, например, много потеряла бы архитектура от норм, регулирующих выступы частей фасада, хотя бы в редакции проекта, выработанного Техническо-Строительным Комитетом мин. Вн. Д., или художественность улиц — от упорядочения вывесок; наличность же в постановлениях покушения на свободу творчества не нова—об этом мы еще будем говорить.
Другой довод менее серьёзен; возражение на него может ограничиться указанием на то, что не только в Северной столице, но и во всех крупных городах имеется не мало дорогих и в то же время антихудожественных зданий. В руках опытного и талантливого зодчего фасады могли бы быть и дешевле, и удовлетворительнее с эстетической точки зрения.
Влияние строительных правил на архитектурный облик несомненно, и мы должны использовать их в интересах архитектурно-художественной стороны домостроительства. В этих целях государство должно предоставить городам право расширять строительные нормы в направлении, выше нами указанном. С правовой точки зрения, дальнейшее ограничение собственнических прав не ново. С ростом правового сознания городских масс понятие собственности давно уже утеряло первоначальный смысл римского права. Во имя общественного благополучия больше и больше ограничиваются собственнические права; право же распоряжаться строительным обиходом — одно из самых ограниченных. Во имя пожарной безопасности государство ведёт борьбу с неограниченным правом пользоваться поверхностью участков: в целях этой безопасности вводятся требования разрывов между деревянными строениями, а затем ограничения для площади застройки и высоты каменных построек. С ростом городов встал санитарный вопрос и, в интересах общественного здоровья, в Западной Европе происходит сдвиг в пользу дальнейшего ограничения собственнических прав. Этот же процесс, видимо, намечается и у нас: некоторые города (Рига и Москва), изверившись в результат „пересмотра” Устава Строительного, толкуют на свой страх и риск положения общеимперского законодательства тоже в пользу дальнейших ограничений владельческих прав и вводят более строгие нормы площади застройки и высоты, чем предусматриваемые законодательством. Распространение через города норм, регулирующих архитектурно-художественную сторону домостроительства, — только дифференциация государственных функций, которая вызывается эстетическим просветлением городских масс. Во имя здорового развития художественного вкуса и эстетического благополучия будущих поколений делается новый шаг на пути ограничения государством собственнических прав.
У этой меры есть и другая сторона. Требования определённой площади застройки, высоты световых дворов, нормы прочности и пр. стесняют архитектора не только в конструктивной работе, но и во внешней обработке здания, и таким образом с этой стороны регулирование архитектурной стороны строительства не является чем-то неожиданным. Кроме того, когда при применении закона считаются с его буквой, а не со смыслом, можно ждать нежелательных последствий, и наоборот — несовершенные законы при целесообразном их применении дают удовлетворительные результаты; при сознании художественной деформации, процесс которой отмечается в наших городах, и снисходительные строительные нормы следовало бы использовать, как орудие поощрения желательной архитектурной обработки. Для этого можно освобождать здания должного внешнего вида от некоторых строительных ограничений, как освобождается от них застройка угловых участков неправильной формы.
Вмешательство строительно-полицейского надзора в оценку архитектурно-художественных достоинств зданий не поведёт к навязыванию определённого вкуса, если как следует организовать экспертизу. Оценка может быть предоставлена Особому Совету или Комиссии, избранной соответственными профессиональными организациями и учреждениями из популярных зодчих; она и могла бы работать рука об руку с полицейско-строительным надзором. Составленный таким образом совет имеется в Амстердаме, где он занимается оценкой приемлемости с архитектурной точки зрения проектов, поступивших на рассмотрение подлежащих городских органов. Впрочем, для городов, в которых уже функционировало жюри для премирования лучших по обработке в архитектурном отношении фасадов, организация экспертизы не явится новой; вероятно, её пришлось бы только надлежащим образом реформировать, чтобы избежать упрёков в пристрастном отношении к проектам и в недостаточном понимании художественных задач данного момента. Не лишено основания мнение, что существование художественно-экспертных комиссий может вызвать в архитектуре компромиссные течения; но вред от соглашений в спорных случаях будет, конечно, меньше, чем от художественной анархии. Да и сами противники вмешательства восстают, главным образом, не против компромиссных определений в единичных случаях; они боятся только, что такие отношения станут общим правилом и будут тормозить развитие архитектуры. Процесс художественной формации города должен, по их мнению, быть совершенно свободным; здоровое развитие архитектуры требует свободного соревнования сил: только сопоставление совершенного и антихудожественного произведений обнаруживает все преимущества первого и недостатки второго. Мнение это бесспорно симпатично; однако, как показывает опыт, оставленная на произвол стихий внешняя сторона городского строительства даёт нежелательные последствия. При относительной долговечности строений целесообразнее допустить осторожное вмешательство теперь же, чем ждать десятки лет естественного возрождения.
Именно осторожное вмешательство в архитектурно-художественную сторону строительства и следует понимать, как обязанность полицейского строительного надзора. Строительные постановления, основанные на здоровых началах, могут быть проводниками зодчества, возбудительным средством в стремлении к совершенным формам. Согласованные и гибкие нормы, при бережном их применении, не только затруднят начавшийся процесс художественной деформации наших городов, но и помогут здоровому развитию национального стиля, эстетическим стремлениям народа.
II.
От общих замечаний перейду к рассмотрению непосредственной зависимости архитектурных форм, а, следовательно, и художественности улиц и городов, от строительных правил, и возьму сначала постановления, связанные с общим планом застройки; к ним относятся встречающиеся в западноевропейских городских и окружных постановлениях нормы, регулирующие тип строения для части города и для всего поселения, а также нормы числа этажей и высоты. Впрочем, в позднейших постановлениях некоторых русских городов также замечается поворот в пользу определённого типа строений для известных строительных участков. Как на пример, укажу на московские строительные постановления, регулирующие застройку Ходынского поля. Здесь главные условия застройки таковы: строение должно быть открытым, не превышать трёх этажей и предназначаться не более, как для восьми семейств. Однако этот род строений не соответствует понятию, которое влагается в Европе в название „открытых построек”; это, пожалуй, только переходная стадия от высоких казарм к „открытым строениям” небольших особнячков в два полных этажа, предназначенных для одного или двух семейств.
Необходимость нормировки высоты у нас никто не оспаривает. Мало этого: у нас не только не оспаривается право ограничения высоты, но и обнаруживаются признаки дальнейшего ограничения норм высоты. Интересно, что теперь даже на родине „небоскрёбов”, в Америке, замечается поворот в общественном мнении, и пожарная опасность заставляет американцев стать на путь ограничения собственных прав путём строительного законодательства.
Застройка открытыми строениями всегда обусловливается рядом ограничений. Кроме указания числа этажей и квартирных помещений, следят за тем, чтобы каждое помещение имело самостоятельный выход, и чтобы не было общих лестниц, неизбежных в домах казарменного типа. Кстати отмечу, что некоторые голландские города успешно обходятся без непосредственных норм высоты, при наличии норм, требующих определенного числа квартир в строении и числа выходов на общие лестницы. Эти условия неминуемо должны отразиться на архитектурных формах, так как размещение горизонтальных и вертикальных членений не произвольно, а зависит от внутреннего устройства здания, ибо „форма должна соответствовать содержанию”. Условия, чтобы строение состояло из двух полных этажей, кроме мансарда и подвального помещения, чтобы оно было с двумя квартирными помещениями и отдельным выходом для каждого, и т. д., — предопределяют архитектурную обработку, в каком бы стиле она ни была, и характер улицы будет принимать различный оттенок, смотря по тому, ведётся ли застройка двухэтажными строениями или одноэтажными, с двумя ли выходами или с одним, и т. д.
Открытые строения выше двух этажей с художественной стороны не могут быть терпимы. Не говоря о том, что в некотором отношении они невыгодны — требуют усиленного отопления и повышают расходы по обработке фасадов, — они производят безобразное впечатление даже при удовлетворительной архитектурной обработке. Древесные насаждения в данном случае мало помогают. Свободные площади перед такими домами уширяют лишь сферу влияния земельной спекуляции в окрестностях поселений. Плюс с экономической стороны не покрывает минуса с художественной точки зрения. Открытые же невысокие строения производят приятное впечатление, когда свободная площадь вокруг них не слишком мала. Считают, что для небольших односемейных особняков достаточно оставлять незастроенной ⅞ всей площади, а при особняках с помещениями для двух семей рекомендуют оставлять площадь 0,8 всего участка. Для надворных строений названные нормы площади застройки, конечно, могут быть ослаблены, но высота должна строго регулироваться, иначе будет испорчено впечатление от красивых особняков.
При рядовой застройке, при полуоткрытых, свободных с двух сторон строениях, лучше оставлять незастроенную площадь перед открытыми сторонами под общий сад. Кроме экономических выгод, этот род застройки имеет и другие преимущества: вместо обработки четырёх сторон открытых строений архитектору достаточно обработать лишь две. Высоту же более двух полных этажей следует признать нежелательной. В общем относительно норм высоты в городах желательно придерживаться следующих, выдвинутых специалистами и проверенных опытом, норм: жилые улицы не должны застраиваться домами выше трёх этажей; торговые улицы и те, где проходят, или предполагаются в будущем, железные дороги, — домами выше четырёх этажей; пятиэтажные строения допустимы в черте старого города и промышленных районов. Интересно отметить, что в указанных нормах сходятся интересы санитарные, экономические и художественные, что встречается не так часто.
Для того, чтобы число этажей отразилось на архитектурных формах строений, надо, чтобы строительные правила поставили мансарды и подвальные помещения в такие условия, при которых они сохранили бы свой характер и не стесняли полных этажей. Подвалы могут рассматриваться, как полные этажи, если расстояние пола нижнего этажа до свободной поверхности тротуара превысит определенную норму. Там же, где подвальные помещения служат для временного помещения людей (напр. мастерские) — что допустимо лишь в домах не менее трёх этажей — должно быть достаточно дневного света. Такого рода требования лишают строителя возможности глубоко зарываться в землю и заставляют подымать вверх цокольный этаж. Здесь эстетические требования сталкиваются с соображениями хозяйственного характера, так как высокий цоколь производит приятное впечатление только у высоких домов; поднятие его требует повышения всей массы здания и наоборот. Мансард считается также за целый этаж, если превышает определенную высоту.
Эти ограничения, как было уже говорено, не только препятствуют мансарду и подвальному помещению производить ложное впечатление полных этажей, но и сглаживают до некоторой степени беспорядочность линий горизонтальных членений фасадов, нарушающую художественную цельность, и уменьшающую приятное впечатление отдельных красивых фасадов.
Эти же соображения могут служить и для обоснования предельных норм высот по улице, которые должны быть таковы, чтобы в высоте свободно вместилось определенное число этажей.
Высоту строений часто приравнивают к ширине улицы. Но этого для красоты улицы недостаточно. Как показывает опыт Европы, с художественной точки зрения лучше те улицы, где перед домами палисадники, т. е. те, где при определении высоты строения не принимали во внимание ширины палисадника. Поэтому следует рекомендовать, чтобы ширина улицы несколько превосходила высоту домов; габарит же для крыш можно принять в 45°.
Особенного внимания заслуживают улицы, имеющие одинаковую ширину не по всей своей длине, а также и пересечения двух улиц различной ширины. Сделать постепенный переход от высоких строений на широких улицах к низким в более узких частях улиц можно только при тщательно разработанных строительных нормах. Необходимо избегать беспорядочной застройки площадей, образуемых пересечением улиц различной ширины. Старые постановления некоторых европейских городов требовали, чтобы угловые дома были той высоты, которой придерживались ранее при застройке улицы. В результате получалось, что на узких улицах возвышались высокие дома, а на широких — низкие; и в том, и в другом случае нарушалась художественная цельность улицы.
Иногда требования эстетики расходятся с требованиями санитарии. Например, в художественных интересах следует требовать на площадях, независимо от ширины пересекающихся на них улиц, строения одной высоты, что может быть нецелесообразным с санитарной точки зрения. Такие жертвы эстетике, понятно, должны быть исключительным случаем.
Секрет обаяния парижских улиц отчасти кроется в том, что там достигнуто относительное однообразие в высоте, и нет беспорядочности в верхних оконечностях стен. Нагромождение фронтонов, башен и слуховых окон самой разнообразной формы создаёт художественную какофонию. Устройство выше норм высоты фронтонов, парапетов и т. п. должно допускаться только там, где они действительно являются украшением. Это же относится и к фонарям, или крытым балконам (эркерам), которые правильнее было бы не допускать в мансардных этажах; тёплые балконы стесняют профиль улицы и мешают освещению нижних этажей; и в этом отношении особенно неудобны балконы в верхних этажах. Размер выноса фонарей и балконов должен зависеть от ширины улиц.
Комиссия Императорского Петроградского общества Архитекторов, пересматривавшая проект петроградских постановлений, довольно обстоятельно регулирует устройство эркеров, закрытых фонарей и всякого рода балконов и вводит новый параграф (§ 22). Однако и при нормах, рекомендуемых комиссией, художественная стройность улицы не будет защищена от беспорядочности, вносимой самыми разнообразными формами соединений эркеров и крыш.
Необходимо также регулировать размещение строений по улице: не допускать произвольных разрывов и требовать, чтобы дома примыкали один к другому, отступления же от передней линии застройки допускать лишь при условии, чтобы горизонтальные проекции частей фасада, примыкающих к соседним строениям, совпали с линией застройки; иначе художественность улицы и фасада обезображиваются большими площадями голых стен. Неприятное впечатление производит отступ небольшой части фасада; чтобы избежать этого, лучше не допускать ни небольших отступов, ни выступов. Впрочем, разрешение на отступ может быть дано, если по этому вопросу достигнуто соглашение между владельцами двух соседних участков. Во всяком случае общим правилом должно быть сохранение линии застройки, отступление же от неё — только исключением. Если дом отодвигается далеко за линию застройки, то свободная площадь от черты улицы до фасада рассматривается, как палисадник, и подчиняется нормам, регулирующим свободные площади участка, о которых мы говорили раньше *).
Наконец, постановления должны касаться и оград. При разработке норм в этом направлении следует различать свободные площади, подлежащие ограждению вокруг особняков и перед домами при сплошной застройке. Перед домами на городских улицах свободные площади надо рассматривать, как часть улицы, и поэтому их следует огораживать ажурными решётками или лёгкими оградами, не скрывающими от улицы того, что находится за ними. Иное дело в пригородах и дачных посёлках, которые застраиваются обычно небольшими особняками. Здесь свободная со стороны улицы площадь является частью общего сада, и ограда — частью всей ограды, поэтому допустимы не только деревянные, но и массивные каменные заборы; здесь сад — принадлежность жилого помещения, и глухие заборы усиливают впечатление уютности.
Довольно обстоятельно разработаны в архитектурно-художественном отношении нормы в некоторых немецких городах. Большею частью нормы эти относятся к отдельным частям города и имеют в виду главным образом улицы с большим движением в настоящем или в будущем, а также площади и части города, чем-либо замечательные в архитектурно-художественном отношении. Чтобы добиться художественной цельности, даются общие условия, которых и должны придерживаться архитекторы при застройке определенных кварталов. Для урегулирования несогласий, могущих произойти на этой почве между землевладельцами, существуют особые органы.
Достаточное поле деятельности найдёт строительно-полицейский надзор в борьбе с различными формами рекламы, обезображивающей улицы. Необходимость борьбы с кричащими вывесками, надписями и витринами ныне никем не отрицается. Начатая русскими зодчими кампания нашла себе заслуженное сочувствие среди правительственных учреждений и общественных организаций. О полном запрещении, понятно, и речи быть не может, но поставить рекламу в известные пределы необходимо. Для этой цели города могут издавать специальные постановления, касающиеся вывешивания вывесок, устройства витрин, места и размеров надписей и пр. Полицейско-строительному надзору предлагается следить, чтобы витрины не нарушали линии застройки. Неприкосновенность последней должна быть строго соблюдаема; это — общее правило, и отступления от него могут быть допускаемы только в исключительных случаях. Задача обязательных постановлений — в том, чтобы вывесками и витринами не портилась архитектура фасадов, для чего надо определять высоту и ширину вывесок, рекомендовать надписи прямо на поверхности стен и запрещать витрины шире пилястр.
Особенно некрасивое впечатление производят вывески на оградах общественных садов; с этим злом следует особенно энергично бороться, тем более, что для кричащих реклам достаточны и заборы незастроенных участков. Кроме того, цветные надписи вывесок беспокоят глаз, о чём много уже писалось и говорилось.
В наших крупных городах, по образцу европейских, начинают за последнее время пользоваться световыми рекламами. Можно было бы ничего не иметь против ночных эффектов этой рекламы, если бы закулисная сторона её не обезображивала улицы при дневном свете. Петроградец может всегда в этом убедиться на Невском пр., где на крыше дома № 23 сооружены особые леса для световой рекламы. Чтобы избежать этой новой формы обезображения улиц, следует и для неё поставить определённые условия; для театров, гостиниц, вокзалов и т. п. зданий общественного значения требования эти могут быть облегчены.
Для надлежащего регулирования этого рода реклам достаточно юридических оснований: ограничения, вплоть до запрещения всяких вспомогательных лесов на крышах домов, могут исходить или из положения, устанавливающего предельную высоту строений, или же из положения о недопустимости надстроек, чуждых природе строений.
Как известно, во многих европейских городах участки застраиваются иначе, чем в наших столицах. Там часто разрешается застройка до известной глубины передней части участка, и в то же время не допускаются надворные строения. Застроенный таким образом квартал принимает форму продолговатого кольца, так как внутри его остаётся свободная площадь, которую в большинстве случаев и отводят под общие сады. Ясно, что там, где применена такая застройка, намеченных нами норм для регулирования архитектуры выходящих на улицу сторон недостаточно. Покой удалённых от уличной сутолоки, выходящих в сады комнат требует спокойствия и для глаза. Однобокая отделка строений вызывает справедливые нарекания. Поэтому настоятельно требуют распространения норм на заднюю сторону строений и согласования её с уличными фасадами. Надлежащей архитектурной обработки можно требовать и от передней стороны охватывающих двор строений, что применимо и у нас. Следует раз навсегда установить, что контролю полицейско-строительного надзора подлежит архитектурная обработка не только лицевых, но и надворных строений.
Ограничения, о которых мы говорили, конечно, — средство только против обезображивания, а не для непосредственного поднятия художественности городов. Косвенное же влияние норм на поднятие художественного вкуса будет несомненно, так как необходимость считаться в архитектурной обработке с известными требованиями заставит значительные круги строителей, определяющих архитектурную физиономию города, более критически, чем до сих пор, относиться к своей работе, а города избавятся от явно антихудожественных зданий.
Однако самые совершенные строительные постановления могут оказаться бесполезными, если при применении их считаться с буквой, а не со смыслом, и многое зависит от художественного развития персонала строительно-технического надзора, задача которого в сравнении с недавним прошлым значительно усложнится. Поэтому введение норм, регулирующих внешность строений, в то же время поставит на очередь вопрос о художественном воспитании лиц, стоящих во главе строительного надзора, и в этом направлении открываются широкие задачи для наших архитектурных и инженерных школ.